Из спортивно-бальных танцев в аргентинское танго
Вообще-то, это рабочие материалы вот к этой статье. Однако в публикацию не вошла и половина того, о чем мы беседовали в Сергеем. Стало жаль: там много любопытных, полезных или интересно-спорных мыслей. Держать их только при себе было бы нечестно, поэтому вот. А так как материала много, будем печатать с продолжением — в несколько приемов.
— Расскажите, когда и как начался ваш танцевальный путь?
— В танцы я пришел самостоятельно, никто меня за руку не приводил. У нас в школе были уроки ритмики, как-то преподавательница сказала: «Кто хочет заниматься более серьезно, приходите в ДК на спортивно-бальные танцы». Я попробовал: классная музыка, много девчонок. Вернулся, сказал маме: «Мне нужно 13 рублей на туфли для бальных танцев и 3.40 в месяц на оплату занятий». Это был 1992 год. Так, с девяти лет я начал серьезно заниматься спортивно-бальными танцами — семинары, конкурсы, соревнования, выступления. Даже по образованию я дипломированный преподаватель спортивно-бальных танцев — окончил Волгоградский физкультурный институт.
Потом жизнь побросала по городам: Липецк, Мурманск… в итоге оказался в Москве. Здесь у меня начался период усталости от бальных танцев — они стали превращаться в сплошной спорт, искусство начало уходить из жизни танцоров. Еще перестала вдохновлять музыка, которая звучала на конкурсах. Я был взращен на старых понятиях о классической музыке для спортивно-бальных танцев – это настоящая кубинская, бразильская музыка. Было сложно выходить на соревнования и танцевать под ту музыку, которая не нравится. И вся эта рутина, политика бальных танцев начала меня подавлять. Так я решил прекратить свою профессиональную карьеру, потому что я ленивый… Мне всегда лень делать то, что не доставляет удовольствия!
— Как же в вашей жизни появилось аргентинское танго?
— После завершения карьеры месяца два-три я провел в жуткой депрессии. Двадцать с лишним лет танцевать, каждый день тренировки, каждые выходные соревнования… Не знал, куда себя деть. Я преподавал, конечно, с детишками занимался, со взрослыми, но в любом случае — это не та отдача, которая мне была нужна.
И в какой-то момент моя жена и нынешняя партнерша по аргентинскому танго Анна, прислала мне видеоролик, на котором импозантный полный мужчина танцевал с худенькой девочкой. Я не знал и не понимал вообще, что они танцуют. Но музыка очень понравилась. Я сказал сам себе: «В 30-40-50-60 лет я хочу танцевать именно так!». Что-то меня в этом зацепило.
Мы сразу начали искать школу аргентинского танго в Москве. А буквально через несколько месяцев в столице проходил большой танго-фестиваль «Ночи милонгеро», куда приехала пара, которая была в том ролике. Жена мне сразу подарила блок уроков у них. На следующий день мы уже пошли вместе, потому что я вернулся и сказал: «Это круто, круто!»
На первом уроке у аргентинца я снова погрузился в то, чего мне перестало хватать в бальных танцах — это взаимосвязь, реальное ведение и присутствие здесь и сейчас. Когда он повел Аню, а она, до танго не танцевавшая серьезно никогда и ничего, начала следовать, у меня возникло ощущение, что, во-первых, Аня танцует всю жизнь, а во-вторых, что они сговорились, потому что так красиво танцевать с первого раза невозможно. В тот момент я понял: «Вот это вот по-настоящему, этим я хочу заниматься».
— Когда это было?
— Это было лето 2009 года. Вскоре мы познакомились с замечательной Ириной Петриченко, которая покорила меня глубиной знаний с первых секунд. На уроках она говорила о музыке, движении, взаимодействии… Мне по жизни везет с педагогами, как-то мне удается не искать долго своего учителя, свою школу, технику. Все это как-то очень логично и естественно входит в мою жизнь.
Она предложила, чтобы мы приходили в продолжающую группу, мы ответили: «Нет, хотим в начинающую, а вообще, если можно, то и туда, и туда». Каждую неделю мы посещали пять или шесть групповых уроков, практики. Почти сразу стали ездить на марафоны и фестивали. Мы как-то сразу погрузились в танго-жизнь с головой.
— Ваше спортивно-бальное прошлое помогало постигать аргентинское танго?
— Вот Аня была как чистый лист, на который это все легло сразу и очень быстро. Мне было намного сложнее входить в технику танго, его глубины. Потребовалось несколько лет, чтобы меня перестали в танго-сообществе называть «бальником»… Нужно было себя прямо перестраивать, потому что фокусы внимания в танго расположены иначе, чем в любых постановочных танцах. Но конечно, танцевальное прошлое дало мне и много плюсов. Например, в части музыкальности я много помогал Ане.
— Аргентинское танго как-то изменило вас?
— Не то, чтобы изменило, скорее вернуло… Вернуло в состояние того жизнеощущения, в котором я пребывал лет в 14-16. Когда ты интересуешься, горишь, когда тебе интересно всё попробовать, понять. Например, почему в этой музыке вот так, а не по-другому, почему это движение рождается вот так, а не по-другому. Это открытое состояние юности, особое ощущение своего мира, своего тела, своих желаний и эмоций. Такой откат от старости…
— Как вы с Анной стали преподавать аргентинское танго?
— Честно, мы не планировали быть профессиональными педагогами. Когда мы пришли заниматься, делали это ради удовольствия.
Это было еще и прекрасное семейное времяпрепровождение. Мы работали в разных местах, а вечер могли провести не просто в кино или ресторане, но что-то вместе изучая, отрабатывая. Это было время для себя и друг для друга.
Но планируем мы одно, а жизнь подбрасывает какие-то ситуации… Причем в моей жизни это всегда позитивные ситуации, которые дают толчки для саморазвития. Когда я уже года два тусовался на милонгах, меня заметили, пригласили работать в большую московскую танцевальную школу. Параллельно мы продолжали учиться. Совмещать преподавание, тренировки и поездки было непросто, но интересно.
Подготовила Елена Маслова